Совершенства не существует. Но это не значит, что к нему нельзя стремиться.
Четвертая Жрица
Содержание: Содержание:
Пролог и Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5. Часть 1
Глава 5. Часть 2
Глава 6
Глава 7. Часть 1.
Глава 7. Часть 2.
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13Глава 13
Все путешествие через Алекион к Большой пустыне Аккес был особенно мрачен и отстранен. Даже на задирания Альдана не отвечал. Хотя он и так редко на них реагировал, даже в тех случаях, когда Альдан пытался просто расшевелить его или поднять настроение. Как, например, сейчас. Но все это было безуспешно, так как Аккес никак не мог перестать ругать себя за очередную допущенную ошибку. Это же надо было потерять контроль до такой степени, чтобы забыть обо всем на свете. Да еще и маску содрал. И, конечно, каждый второй догадался, что он скертериец. А тем, кто не понял или не увидел, все в подробностях перескажут другие.
Катастрофа.
Как только они вернутся из путешествия, эта новость разнесется по всем королевствам. Хоть и не возвращайся вовсе. Однако идея о том, чтобы, как и его давние предки, остаться жить в пустынях, его совершенно не радовала. Это они вместе с молоком матери впитывали правила выживая в этих песках. Ему же милее были деревья и реки. Хотя можно поселиться в восточных лесах, уж с дикими животными и даже с мифическими монстрами он как-нибудь справится.
Но он не мог оставить дракона. Теперь, когда они очень близки к цели. Но он не привык убегать от проблем. Хотя одно дело — сразить врага на поле боя или в поединке, и совсем другое, когда твой враг — все общество, которое знает твою тайну. Тем более, если всплывет, что Аккес не просто скертериец, а "из тех самых", что его предки передали ему дар первой жрицы. Дар, за который весь его народ был истреблен столетия назад.
По рассказам его отца, лишь одно племя его предков обладало даром чувствовать ложь. Место, куда один из сыновей главы того племени привел молодую жрицу. Еще в его таланты входило виденье в темноте, но мало кто об этом помнит. В памяти людей осталось только "варвары, которым нельзя солгать". И именно за эту способность всех скертерийцев начали поголовно истреблять. Даже тех, кто даром не обладал. Хотя он слышал, что некоторые наоборот давали убежище скертерийцам. Иметь человека, который бы всегда мог тебе подсказать, кто врет, а кто нет, было так же выгодно, как и то, чтобы твой конкурент такого не имел.
Какое-то время те немногие выжившие, что остались, ушли в услужение особо богатым людям. Но и это длилось не долго. Кого-то убивали, а кто-то оказывался самозванцем без дара, и его убивал уже сам хозяин. Но самое страшное, что с каждым новым поколением дар начал у людей пропадать. Возможно, на то сказалось многочисленное смешение крови, а возможно, сказалась жизнь в неволе, никто не знает точно, но даже потомки тех скертериецев, которые могли определить ложь, в настоящее время даже не имели и отличительных внешних признаков своего народа. Они были похожи на торкийцев, коргийцев, шентерийцев. Некоторые и не догадывались, кем были их прадеды.
В этом Аккесу повезло больше. Его семья вместе с несколькими другими семьями давно мигрировали из пустыни в Западные леса. По преданиям, еще до поголовной охоты. Почему они это сделали, теперь никто и не помнит, однако они жили недалеко от талемких племен, но сами по себе. Пересекались с последними только чтобы поторговать или обменяться. Возможно, именно благодаря этому дар в его семье был таким же сильным, как, по легендам, он был во времена первой жрицы. Хотя наверняка за столько лет их кровь не раз смешивалась с талемами, но Аккес точно не знал. Он был слишком мал, когда...
— Эй! — послышался голос Альдана. — Каково это — оказаться на земле предков?
Он кивнул на песчаные барханы, которые виднелись впереди. И Аккес честно пытался прислушаться к своим ощущениям, однако ничего особенного не почувствовал. Видимо, слишком давно его предки покинули эти места.
— Не расслабляетесь. — Эгрант поравнялся с ними. — К счастью, нам не надо слишком углубляться в эти безжизненные земли, но все же держите ухо востро.
— Слушайте, может, вы сами туда поедете, без меня? — спросил Альдан, удручённо глядя вперед. — Я же пока могу поехать в Алекион. Переговорить, так сказать.
— Один и без охраны?
— Ну, у меня есть и свои способы обезопасить себя, – усмехнулся он. — Королева-то женщина, плюс у нее две дочери, уже вполне созревшие.
— Опять думаешь тем, что у тебя в штанах. — Аккес скосил на него взгляд, откидывая маску за голову.
— Я же об общем благе забочусь. Пока вы там добудете амулет, я бы мог...
— Не беспокойся, у тебя ещё будет время, — улыбнулся ему Эгрант. — А пока ты нужен нам здесь.
— Действительно, — бесстрастно кивнул Аккес. — Вдруг на нас нападет какое-нибудь племя сладострастных девиц. Кто ж нас выручит?
И так же, без тени эмоций на лице, он пришпорил коня и поехал вперед, оставив двоих мужчин удивленно смотреть себе в след.
— Это что сейчас было? — ошарашенно спросил Альдан. — Он что?..
— Ага. — Эгрант засмеялся и последовал за другом.
В пустыню они поехали только втроем. Сопровождающий отряд им был нужен, только пока они ехали по королевствам. Поэтому отряд талемов остался в небольшом лесочке на границе. В пустыне же неприспособленные воины будут только тормозить, да и погибнуть могут.
Альдан дал им четкие указания дождаться их и ни в коем случае не высовываться. В лесу было полно белок и зайцев, так что от голода не помрут.
Само путешествие по пустыне было еще скучнее, чем до этого. Тут даже смотреть по сторонам было не на что. Да и воздух был то обжигающим, то морозным. И впервые в жизни Альдан позавидовал Аккесу, а точнее тому, что у того на лице маска, которая бережет его от солнца и песчаного ветра. И даже задумался о том, чтобы на скорую руку сделать себе такую же.
Но вскоре эта мысль канула в небытие, когда Эгрант дал ему один из шарфов и показал, как правильно закрутить его на голове, чтобы хоть немного уберечься от солнца и ветра. И что самое удивительное, Аккес вскоре тоже снял свою маску и замотался шарфом. Объяснил он это тем, что в маске нестерпимо жарко.
Аккес вообще все это путешествие вел себя странно. То мрачный и нелюдимый, то неожиданно шутил, то вообще задумывался так, что приходилось его несколько раз окрикивать.
Всё-таки земля предков имела над ним силу, хоть он и не хотел этого признавать. И выражалось это в том, что, хотя ноги и несли его вперед, мысли устремлялись назад: в то время, которое Аккес меньше всего хотел вспоминать, но также и дорожил этими воспоминаниями как самым ценным, что у него имелось.
Ему было шесть лет.
Время, когда ты еще ребенок, но уже начинаешь что-то понимать, вникаешь в рассказы отца и песни матери. Смеёшься над тем, как старшая сестра украшает цветами косу и краснеет при виде соседского парня. И чувствуешь себя невероятно умным, когда пытаешься растолковать младшей сестренке, как правильно искать укрытие для игры в прятки.
Время, когда любой ребенок бывает по-настоящему счастлив.
Время, когда у него было другое имя...
Его отец был одним из охотников. Он учил сына, как держать лук и кинжал. Куда кого бить, чтобы животное не мучилось, а шкура не испортилась. Как подкрасться к оленю или с какой стороны напасть на медведя. В шесть лет эти знания были еще не нужны, но он с удовольствием слушал рассказы отца и, как любой мальчишка, считал того всесильным и всезнающим. Его мать была строгой, но заботливой женщиной. Он помнил и ее суровый взгляд, и ласковую улыбку. Так же, как и помнил вечно смеющуюся старшую сестру, у нее были длинные черные волосы, в которые он постоянно засовывал лесных жуков. Он помнил, как она постоянно возмущалась и обижалась на него. А еще он помнил, что она должна была стать невестой, и каждый раз глупо краснела, когда в семье заходила об этом речь. Его младшая сестра была еще совсем маленькой и мало что понимала, однако она была привязана к брату настолько, что начинала громко плакать, когда он пытался убежать, до тех пор, пока тот не возьмет ее с собой.
Это было время, наполненное обычными детскими заботами и радостями.
Возможно, такой можно было назвать любую семью, если бы не тот факт, что они скрывались от остального мира, хотя сами уже не понимали, почему, а также то, что никто в их поселении никогда не врал, потому каждый мог чувствовать, если кто-то пытается сказать неправду.
Долгое время он вообще думал, что так живут все люди, пока как-то раз не увидел талемов. Это был единственный случай, когда отец взял его с собой на торговлю. Никто из их поселения никогда не приводил чужаков к себе, и все встречи происходили где-то в стороне. Отец пытался объяснить ему, что талемы отличатся от них, что они могут быть бесчестными и пытаться схитрить. И хотя им это никогда не удавалась, они не оставляли попыток.
Он не помнил, что конкретно произошло и почему, но однажды мужчины вернулись сильно раненные. В поселении началась паника, и старшая сестра взяла его, малышку и увела куда-то в темное место. Ничего не было видно, а слышны только крики вдалеке и тихий плачь его сестер.
Сам же он не помнил, плакал или нет, помнил только как прислушивался ко всему, что доносилось снаружи, в надежде услышать голос отца, который зовет его. Или голос матери. Но, в конце концов, открылась дверь, на миг ослепив его, и он увидел огромного незнакомого мужчину в шкурах и крови. Тот схватил мальчика за волосы и, рванув, вытащил наружу. После чего эта же огромная рука потянулась к его сёстрам. То, что он видел дальше, навсегда осталось перед его глазами. Старшую сестру мужчина схватил и, разорвав на ней платье, повалил прямо на землю, завалившись на нее сверху. Сейчас Аккес понимал, что талем ее насиловал, но тогда он понял только то, что этот чужак причиняет ей боль. Будучи еще мальчишкой, он бросился с кулаками на того, кто был в четыре раза больше его самого. Однако еще до того, как он успел что-либо сделать, его уже отволок какой-то другой варвар.
Отчаянно размахивая руками и сопротивляясь, маленький мальчик даже не задумывался о том, что его могут убить в любую минуту. Все, о чем он думал — это как отплатить обидчикам сестры. Он хотел убить их всех, как бешеных животных, какими, по сути, они и являлись. Толпа мужчин, с перекошенными от смеха и похоти лицами, начала собираться рядом с ними. Один все еще держал сопротивляющегося мальчишку на вытянутой руке, хохоча над его жалкими попытками вырваться.
Он только и помнил одну единственную фразу, которую повторяли чужаки: "Теперь я. Теперь я..."
А потом он увидел младшую сестренку, которая бросилась с кулачками на того, кто держал его. Смелая девчонка. Один из этих монстров просто перерубил хрупкую детскую шейку...
Он помнил, как сидел и прижимал, убаюкивая, остывавшее тело младшей сестрёнки. Мальчик никак не мог поверить, что она мертва. А недалеко лежало изуродованное тело старшей сестры в лохмотьях и крови. Её глаза, остекленевшие, смотрели в небо. Его добрая и вечно смеющаяся сестра была мертва. Так же, как, скорее всего, были мертвы его родители.
Тогда он этого еще не осознавал. И помнит все произошедшее слишком сумбурно, чтобы по-настоящему ужаснуться происходящему. Он видел, как грабят дома, уводя домашнюю скотину, забирая то, что можно было забрать, и разрушая все остальное. Целым и живым не оставили ничего и никого... кроме него.
По какой-то причине, долго смеясь и что-то обсуждая, они схватили мальчонку и потащили с собой, по дороге выкинув прямо в лес. Он не понял, что от него хотят, но быстро осознал, что надо бежать. И не зря. Как он позже догадался, они решили на него поохотиться, как на дикого зверя. Только вот не учли, что мальчишка — сын охотника и он буквально вырос в этих лесах.
Он бежал всю ночь и весь день. И, даже когда полностью оторвался от преследователей, все равно продолжал бежать, идти, ползти, пока, наконец, не свалился возле какого-то ручья. Он проплакал всю ночь, мечтая, что вот-вот отец найдет его и скажет, что это дурной сон, что все это неправда. А мама посмотрит на него укоризненно и со словами: "Где ты опять пропадал столько времени?" отправит умываться. Старшая сестренка будет по-прежнему прихорашиваться и смеяться, а младшая хохотать над тем, как он фырчит от попавшей в нос воды.
Как он хотел, чтобы все так и было.
Но когда утром он открыл глаза, ничего не изменилось. Он все еще в лесу, все еще один и более того — умирает от голода. Поднявшись на слабые ноги и оглядевшись вокруг, он заметил куст съедобных ягод. Отец после охоты иногда набирал такие и относил их матери, которая готовила из них вкусный отвар.
Он сел возле куста и начал есть эти ягоды, запивая их собственными слезами. И, лишь поев и немного успокоившись, он начал думать о том, что ему делать дальше. Он понятия не имел, где находился и как вернуться домой, и стоит ли вообще возвращаться? Что, если эти чужаки по-прежнему там и ищут его, чтобы убить? Словно испуганный зверек, ребёнок забрался под куст, боясь даже пошевелиться. Вдруг они все еще идут за ним и вот-вот выйдут на поляну? Что, если он, издав хоть какой-нибудь шум, только привлечет к себе внимание?
Он так и просидел весь день и всю ночь в этих кустах. За это время он успел съесть всё съедобное поблизости, и от ягод уже начал болеть живот.
Хотелось съесть хоть что-нибудь другое, что-нибудь из того, что готовила мама, ну или хотя бы что-то из овощей или кореньев, которые можно было добыть даже в лесу, но он боялся вылезти из-под куста. Боялся, что его найдут.
Но вскоре голод настолько скрутил его живот, что он все же рискнул выбраться. Все равно придется умереть.
Осторожно пройдясь около ручья, он заметил вдалеке оленя с оленихой, и это его обрадовало. Нет, конечно, он не рассчитывал их поймать, но он знал, что пугливые животные не были бы здесь, если бы по близости рыскали люди. Значит, он в относительной безопасности. А через некоторое время он увидел и заячьи следы. Только вот, к сожалению, у него не было силков, хотя отец и показывал, как их ставить. Но вскоре он нашел еще несколько кустов ягод, от которых его уже воротило, но это была хоть какая-то еда.
Он не помнил точно, сколько дней провел вот так вот впроголодь, когда однажды в поисках еды он не вышел к странной пещере. Страх скрутил его так сильно, что он несколько мгновений стоял, не в силах даже пошевелиться.
А потом послышался этот тихий успокаивающий голос.
— Откуда ты здесь, дитя?
Первой мыслью его было — "бежать".
Бежать быстро и без оглядки. Но, услышав голос, полный нежности и сочувствия, он вспомнил свою старшую сестру: она всегда была очень доброй, даже когда он подсовывал ей жуков. Она все забывала, если вдруг он ударялся или в очередной раз сдирал коленки. Сестра просто присаживалась рядом и, ласково что-то приговаривая, накладывала целебные травы. Мама тоже была доброй, но ему почему-то запомнились именно нежные слова сестры.
И сейчас, слыша этот тихий голос, он неожиданно для себя заплакал.
Он прямо там, где стоял, уселся на землю и в голос разрыдался. У него началась настоящая истерика с вытиранием ладонями потоков слез и соплей. И тут вдруг из пещеры к нему вышел светящийся человек с испуганным и удивленным лицом. И, увидев его, истерика у мальчика тут же остановилась. Он просто сидел на земле и во все глаза смотрел на человека-солнце. Странное существо же, подойдя ближе, присело рядом с маленьким мальчиком и положило руку на его голову.
— Тише, — странный человек попытался улыбнуться, — не плачь. Ты заблудился? Я могу тебе помочь?
— Я хочу есть, — первое, что он тогда выговорил, а потом добавил, опять срываясь в рыдания: — И я хочу к маме и папе.
— Бедный малыш, — проговорил человек-солнце.
Что было потом, Аккес помнил смутно. Деко его тогда каким-то образом накормил, а сам он, полностью изнуренный, уснул рядом с пещерой у него на коленях.
Это был день, когда они впервые встретились. День, когда он получил новую жизнь, новое имя и новую цель. Ему было дано имя "Аккес", что, как объяснил Дракон, означает "Возможность". Он не знал, почему Деко решил дать ему именно такое имя, да ему и не особо было интересно. Может, это из-за того, что каждый из них стал спасителем для другого. Хотя в те детские годы, ему сложно было вообразить, каким образом он мог помочь и спасти того, кто казался всесильным и непобедимым.
Сам же Аккес себя чувствовал жалким и ничтожным. Он все еще боялся тех, кто мог его преследовать. Ему казалось, что те люди-монстры где-то поблизости и только и ждут того момента, когда он отойдёт от Деко на достаточно большое расстояние. И тогда они схватят его и убьют. Хотя тот кто назвался драконом не раз убеждал его в том, что вокруг на огромном расстоянии никого нет. И это успокаивало Аккеса, но на время, лишь до первого ночного кошмара.
Но вскоре, даже несмотря на свои страхи, Аккес стал уходить в лес. Он старался вспомнить все, чему его учил отец. Как охотиться, ставить силки на мелких животных, маскировать свои следы и даже запахи. Как читать по следам. Поначалу у него получалось плохо, и один раз его чуть не задрал дикий кабан, но потом Деко начал ему помогать. Оказывается, он обладал столькими знаниями, что ни одни человек даже за всю жизнь не освоит. Он учил маленького Аккеса такому, о чем даже его отец не догадывался. А у самого Аккеса оказались большие способности к обучению, а также жажда знаний. Он впитывал все, чем мог поделиться Деко.
Не давалась ему только магия. Он не видел потоки и не умел ими управлять, что первое время очень огорчало Дракона, но потом он смирился и стал развивать в нем другие таланты. Как, например, навыки лесных обитателей. К четырнадцати годам Аккес уже запросто мог выживать в лесу без посторонней помощи, охотиться на любого зверя и, что самое для него важное, скрыться так, что никто никогда и найти не сможет.
И именно в четырнадцать лет произошло то, что в очередной раз круто поменяло его жизнь.
Они вместе с Деко отправились на поиски того единственного, в чем нуждался Дракон. Одна из немногих частиц находилась достаточно близко к месту, где они жили, но и достаточно далеко для того, чтобы Деко мог сам за ней прийти. И потому Аккес, у которого энергия просто бурлила, запросто справлялся там, где было бессильно мудрое древнее существо. Он без особых проблем смог достать амулет странной формы.
В самом этом путешествии так и не было бы ничего примечательного, если бы не обратная дорога.
Одно время он все размышлял о том, знал ли Дракон, чем закончится это путешествие? Специально ли он решил возвращаться другим путем? Но в любом случае, все решения Аккес принимал сам. И если и винить кого-то, то только себя.
Даже возвращаясь, Аккес иногда забегал вперед, чтобы поохотиться, разведать территорию или подготовить путь, убирая лишний бурелом. В общем, делал все, чтобы облегчить передвижение, хотя Деко уже чувствовал себя уже лучше, и в этом не было необходимости.
В одной из подобных вылазок юноша, засовывая в сумку только что пойманную лисицу, вдруг набрел на знакомые места. И как только он понял, что это за местность, его на некоторое время просто парализовал страх. Перед глазами тут же побежали образы, такие реальные, как будто все происходило вчера.
Как только прошел первый шок, он повернул в нужную сторону и осторожно, используя все свои навыки, приблизился туда, где раньше находилось его поселение. Только теперь при приближении не слышались ни знакомые голоса, занятые беседой, ни смех, ни крик играющих детей, ни рев домашней скотины. Не было даже звуков леса, только тишина погребальных мест. Когда он, наконец, вышел на поляну, то от того, что он увидел, все его внутренности скрутило.
Его вывернуло наизнанку прямо там, где он стоял. Полуразрушенные дома, заросшие мхом и кустарниками, не были так страшны, как горы костей, сваленные несколькими кучами вокруг и частично растасканные дикими животными.
Собравшись с силами, Аккес, словно на привязи, пошел к месту, где он последний раз видел своих сестёр. Подсознательно он боялся увидеть их изувеченные тела такими, какими видел в последний раз, хоть и прекрасно понимал, что они не могли сохраниться в том же виде за столько лет. Ему хотелось развернуться и убежать, но он, словно заговорённый, делал шаг за шагом вперед.
Только вот когда он, наконец, вышел к тому самому сараю, где они пытались скрыться, перед ним не было ни тел, ни костей. Возможно, тела еще тогда уволокли и бросили в кучу среди остальных, а возможно, их так же растащили хищники.
Аккес упал коленями прямо в грязную землю, из глаз его потекли те самые слезы, которые не желали пролиться в прошлый раз. Он сидел так долгое время, оплакивая своих сестер, своих родителей, оплакивая своих друзей и прочих жителей их поселения. Оплакивал даже домашнюю кошку и охотничьих собак, которых держал его отец.
Все они были вырезаны, словно скот — без жалости и сожалений.
Он все сидел и сидел, пытаясь понять, за что же с ними так поступили? Что такого они сделали?
Так и не получив своих ответов, он поднялся и пошел к тем развалинам, которые раньше были его домом. И хотя в том хаосе, что творился вокруг, сложно было найти то самое строение, в котором он родился и рос, Аккес все же нашел его. Боль сожалений и утраты скрутила все внутри, когда он замечал такие мелочи, как зарубки на деревьях, каменные уступы или поломанный детский лук, который каким-то образом все еще валялся здесь.
Он в уже далеком детстве даже не сознавал, что хотел, как и все остальные, вырасти, пойти по стопам отца и стать охотником, потом взять в жены девушку, которая ему понравится... Ему бы обязательно захотелось тоже иметь детей и так же учить своего сына охотиться на оленя.
Он хотел бы всего этого... если бы вырос как все.
Сейчас все, что Аккес хотел — это найти тех захватчиков, которые пришли в его земли, тех, кто на его глазах схватил и убил его сестер, тех, кто выкинул его в лес, заставив бежать, как животное, спасаясь от смерти. Он хотел найти их всех и прирезать каждому из них глотку. Чтобы каждый познал тот ужас, что пережил он сам, чтобы они все были напуганы до той степени, когда боишься даже вздохнуть лишний раз, чтобы, забравшись в канаву, они сутками сидели там, не показывая и носа, как он когда-то боялся вылезти из-под кустов сливонки. Он хотел, чтобы они дрожали от ужаса каждый раз, когда вспомнят о нем. Хотя вряд ли они проживут достаточно долго для каких-либо воспоминаний.
Испытывая неуемную жажду мести, он даже забыл на время о том, что сам до дрожи боялся тех, кто до сих пор преследовал его в кошмарах. Все это время он пытался стать сильнее, чтобы при встрече суметь им противостоять. Однако все его навыки ограничивались только охотничьим умением. Он чувствовал, что этого недостаточно. Обычный мальчишка, которым он являлся, не сможет нагнать на них такой же ужас, как толпа здоровенных мужчин на маленького мальчика, а значит, ему нужно что-то еще... Что-то, от чего даже самые бесстрашные почувствуют дрожь в коленях...
Оглянувшись вокруг, он заметил сброшенные в одну кучу кости. Тела людей, частично разложившиеся, частично погрызенные хищниками, частично омытые дождями и высушенные ветрами. Теперь было сложно сказать, кто именно здесь находился: может быть, тут были останки и его родителей...
Он проглотил комок в горле и дал себе слово, что если вернется, обязательно похоронит эти тела.
Но рядом валялись и кости животных, которые выглядели более "чистыми". Скорее всего, те, кто напал на них, еще какое-то время находились рядом и даже жили здесь. Охотились... А объедки просто скидывали в кучу, не утруждая себя тем, чтобы убрать за собой, наплевав, похоже, даже на хищников, которых мог привлечь запах.
Аккес подошел ближе и подхватил более или мене целый кусок черепа. Это были останки медведя. Зубы и клыки лесного бродяги всегда ценились и были признаком доблести, но сейчас все это валялось и гнило в земле. Но, судя по размеру, этот был еще детенышем. Впрочем, он и не сомневался, что не было здесь никакой доблести.
Тем не менее, для него это было то, что нужно. Отойдя от мерзкого кладбища, он опять присел перед своим домом и достал из сумки лисицу, которую недавно поймал. Сделав надрез, он пустил кровь мёртвого животного прямо на череп, который положил у своих ног. Обмазав всю поверхность этой кровью, он зачерпнул черную землю и, проведя по кости животного, оставил несколько темных полос.
— Прости меня, смелое животное, но мне нужна твоя сила и твой дух, чтобы справиться с тем, что я задумал, — тихо приговаривал он, обращаясь к духу медведя. — Пусть твои останки послужат мне всего один раз, после чего я предам их земле.
На то, что у него получилось, нельзя было смотреть без содрогания.
Поднявшись, он надел маску на голову и, проведя пальцами по лицу, оставил несколько темных и красный пятен на коже. Он не знал, куда идти и где искать тех, кто ему нужен. К сожалению, магии он так и не смог научиться, но у него были и свои некие странные способности. Те самые, из-за которых он всегда мог найти свою добычу или другую цель. Он не знал, как и почему, но он всегда находил то, что ему было нужно. Начиная с тех времен, когда голодный и полуживой, он дошел до небольшой пещеры в диких непроглядных лесах...
Стоило ему только захотеть... очень сильно захотеть и сделать шаг, он достигал свое цели.
А сейчас он хочет так сильно, как никогда ранее.
Проверив лук за спиной, стрелы в колчане и два стареньких кинжала на поясе, он развернулся и пошел в лес. Туда, откуда, по его детской памяти, послышались первые крики.
— Твои мысли меня пугают, — прозвучал голос Деко, и Аккес вздрогнул от неожиданности.
Дракон не мог физически присутствовать рядом, но иногда он мог догнать его мысленно и разговаривать с ним, когда Аккес уходил на далекие расстояния. Ему это нравилось, так как это означало, что он всегда рядом. Но сейчас совсем не хотелось говорить с Деко, так как он знал, что тот не одобрит ни его намерений, ни действий.
— Я должен расплатиться с ними, — твердо ответил Аккес, не останавливаясь.
— Если ты продолжишь, — не отступал Деко, — упустишь себя. То, каким ты появился, каким вырос, каким я помог тебе стать. Убийство изменит и исказит твой мир. Ты сломаешься. И у тебя будет другой путь.
На миг он все же остановился. Но лишь на миг.
— Может, так и должно было случиться.
— Так могло случиться. Но выбирать тебе. Я просто предупреждаю, что выбор произойдет сейчас.
Решительно отогнув ветку, Аккес упорно продолжал идти вперед.
— Тогда я сделаю этот выбор. Они умрут, и неважно, как это изменит меня.
Легкие сомнения появились в его голове, но он прогнал их, как назойливых мух. Он не мог просто так оставить безнаказанными тех, кто запросто вырезал столько народу, убивал неповинных женщин и детей. Разрушили его жизнь. Он должны заплатить за то, что сделали.
Видимо, эта упорная решительность так яростно горела в его голове, что он услышал только горестный вздох и тихий голос Деко:
— Твоя воля.
После чего дракон больше не пытался ни заговорить с ним, ни, тем более, отговорить. Однако Аккес все равно чувствовал, что тот рядом, продолжая незримо наблюдать, и от этого становилось одновременно спокойно и, в то же время, неприятно. Ему не хотелось, чтобы Деко наблюдал и видел то, что он собирался сделать. А юноша собирался пустить реки крови.
В лесу ночь наступала рано. Солнце еще не скрылось за горизонт, но деревья поглощали его последние лучи. Однако сумерки не остановили Аккеса, он прекрасно ориентировался в темноте. Это было частью наследия его прадедов, как он позже узнал. Народ пустыни, коими являлись его предки, часто передвигался именно по ночам, когда солнце не так яростно дарило свое тепло. И потому способность ориентироваться в кромешной тьме всегда ценилась среди них. И приход жрицы усилил также и эту особенность.
Упорно идя куда-то вперёд, он не хотел останавливаться на ночлег. Не хотелось ни спать, ни есть, его словно питала собственная ярость, гнев и ненависть, которые заставляли его двигаться вперёд.
И лишь когда небо начало окрашиваться в предрассветный сумрак, он набрел на поселение талемов. Каким-то образом он понял, что пришел именно туда куда нужно. Что именно отсюда пришли те люди и именно сюда потом вернулись. К своим семьям, женам и детям...
Злость по новой разгорелась в нем.
— Еще не поздно, — сделал последнюю попытку переубедить его Деко.
— Поздно было уже в тот момент, когда пролилась первая капля крови, — сказал он, доставая свои кинжалы.
Аккес полностью отключил свое сознание, позволяя гневу взять верх. И промедлил лишь до тех пор, пока не стало достаточно светло, чтобы люди начали вставать и выходить из своих домов. Он хотел, чтобы они все видели его. Чтобы все видели, что будет происходить, чтобы видели его маску и думали о том, как умершие пришли за ними. Ведь он пришел мстить за тех, кто сам уже этого сделать не может.
Он одел на лицо разрисованный череп и в утреннем тумане вышел из леса, направляясь туда, где были видны люди. Едва он подошел на достаточное расстояние, чтобы разглядеть лица, и увидел ближайшего мужчину, то узнал его. Один из тех, кого он запомнил с той ночи... один из тех, кто надругался над его сестрой.
Ярость вскипала в нем с такой силой, что он полностью потерял контроль. Стремительно подлетев к нему, Аккес запустил клинок ему прямо в живот, наблюдая, как страх, удивление и непонимание сменяют друг друга в его глазах. Мужчина вцепился в руку, которой Аккес держал кинжал, и попытался отдёрнуть, но его убийца поднял другую руку и вторым кинжалом перерезал ему горло.
Тело упало к ногам Аккеса, и только тогда полусонные люди начали замечать, что произошло. Оборачиваясь, они увидели, как один из них лежит прямо на земле, истекая кровью и не двигаясь, а над его телом стоит высокая, долговязая фигура, вся в крови. Но страшнее всего был кроваво-черный череп с громадными клыками.
С криками все стали разбегаться, в то время как Аккес, переступив свою первую жертву, двинулся вглубь поселения. Заметив еще одного мужчину, он с невероятной даже для него самого быстротой метнулся к нему. Второй талем уже ожидал нападения и попытался оказать сопротивление, даже несмотря на страх, который намертво вцепился в него. Аккесу не стоило большого труда сломить жалкое сопротивление, и вот уже второе тело рухнуло к его ногам. Но ярость, ненависть и то горе, что он все то время хранил в душе, требовали от него идти дальше. Идти и найти всех тех, кто стал всему причиной. Уничтожить все то, что им дорого... всё...
Кто-то бросился на него с дубиной, Аккес, рефлекторно отскочив, быстро убил нападающего и без всякого интереса пошел дальше. Этот не был в числе тех, за кем он пришел.
Вокруг нарастали крики и стоны. Женщины и дети начали жаться кто куда, жалобно прося пощады. Но он не обращал ни на кого внимания, и вот уже третий у его ног. Сделав шаг в сторону к следующей цели, он даже не обратил внимания, как к оставленному им телу бросилась женщина, рыдая и оплакивая погибшего. Как жались к ней дети, плача и даже не понимая, что происходит, кто и за что убил их отца. Ни на что из этого он не обращал внимания. Он пришел за своей кровавой жатвой, и ничто не было способно его остановить. Ни слезы, ни мольбы. Ведь ничто из этого не оставило этих животных, которые пришли к ним. Перед его глазами друг за другом сменялись образы его старшей сестры, которая, смеясь, вплетала в черные волосы лесные цветы, и образы ее растерзанного окровавленного тела. Образ большеглазой малютки, которая бегала за ним, как привязанная, и хохотала, когда он кидал в нее кузнечиками, а потом ее хрупкое тельце с переломленной шеей.
Этих мужчин не остановили их мольбы, так почему они должны остановить его?
Еще один изверг попытался сопротивляться. Этот был вооружен мечом и, замахиваясь, намеревался перерубить парня пополам, но что-то питало Аккеса и придавало ему нечеловеческие силы. Быстро увернувшись, он воткнул кинжал в бок нападающему, и следующим взмахом вогнал уже другой в грудь, прямо туда, где секундой раньше билось сердце.
Этот был самым ненавистным. Именно он убил его маленькую сестрёнку. Не поморщившись и даже не моргнув глазом, просто взял и сломал ей шею.
Он вогнал кинжал прямо в шею уже мертвому врагу, а потом еще раз и еще раз... и еще раз.
Ублюдок.
— Теперь ты... — тихо бубнил он себе под нос. — Теперь ты!..
Вытащив, наконец, оружие из того месива, что теперь представляло горло поверженного талема, он двинулся дальше. Талемы пытались убегать, прятаться, но он все тем же непонятным чувством знал, где и кого искать. Он отлавливал тех, кто пытался спрятаться, ломал шеи тем, кто старался сопротивляться. Никто из них не был для него человеком, лишь целью... которую он намеревался уничтожить, чего бы это ему ни стоило.
И вскоре он вышел к небольшой лачуге, у которой один их тех, за кем он пришел, пытался подхватить ребёнка и скрыться. Только вот не успел. Его взгляд уперся в лесное чудовище, которое было покрыто кровью с ног до головы и стремительно приближалось.
— Пощади! — тут же захрипел он, пытаясь спрятать ребенка за свою спину. — Ты погубишь моих детей. Без меня...
— А ты пощадил маленьких детей, когда пришёл грабить и убивать? — резко выговорил он, на миг остановившись. Это первый, кто заговорил с ним.
— О чем ты? Я не...
— Восемь лет назад! — выкрикнул он, не желая слушать оправдания. — Поселение у плоских гор! Вы убили всех.
— Мы... — начал заикаться талем. — мы... не хотели.
— Врешь! — Его ложь отвратительных холодом прошлась по его позвоночнику.
— О, небесные... — вдруг воскликнул мужчина, впившись взглядом в прорези костяной маски. — Ты один из них! У тебя такие же глаза.
Это напоминание еще большее сжало его сердце. Но как он может являться тем, кого больше нет?
— Я уже никто. Мою жизнь вы тоже отняли. И теперь я лишь месть, пришедшая из леса, чтобы воздать вам за содеянное, — горько произнес он. — Вы все умрете за то, что сделали.
— Это было давно. Прошу тебя! — взмолился талем.
Аккес схватил его за одежду, повалив на землю и приставив кинжал к горлу.
— Почему?! Скажи мне, что они сделали вам?!!
Мужчина смотрел не него со страхом и ужасом, ожидая в любой момент смертельный удар. Однако, заплетаясь, он попытался ответить, чтобы хоть как-то отсрочить свою гибель.
— Они читали души... они всё всегда знали... таких, как они, не должно существовать на свете.
Аккес замер, почувствовав дрожь во всем теле.
— И поэтому вы всех убили?! Вырезали женщин, детей! — закричал он, не осознавая того, как из глаз его текут слезы. У вас совсем ничего не дрогнуло, когда маленькая девочка бесстрашно бросилась на помощь своему брату? Всего трех лет отроду на здорового детину! Но вы просто убили ее. Продолжая насиловать рядом ее старшую сестру! Вы уничтожили всех, кто был там. Они никого не трогали, а просто хотели жить!
Он кричал, не переставая даже тогда, когда его слезы начали капать на одежду лежащего на земле мужчины.
— Ты? Это тот самый? — Мужчина удивленно уставился на него, на какое-то мгновение даже забыв о страхе. Мысль о том, что маленький мальчишка сможет выжить в лесу да еще прийти отомстить, никогда не приходила никому в голову. Они все посчитали, что его, в конце концов, разорвут дикие животные. — Прости нас. Мы... мы совершили ошибку... мы думали, они... Нельзя было этого делать, но... мы боялись...
— Боялись? — Аккес резко подскочил, поднимая и мужчину, который даже не сопротивлялся. Однако потом отпустил руку, и тот опять упал на землю, ударившись головой и чуть не теряя сознание. — Эти люди никого не трогали и не тронули бы. Уж бояться вам точно было нечего. Но теперь... есть чего. Меня.
Он вновь посмотрел в глаза талему, и было в них столько ненависти, что тело само замирало, отказываясь повиноваться своему владельцу.
— Я заслуживаю смерти... — проговорил он, и по его морщинистым щекам потекли слезы раскаяния. — Но прошу, не трогай детей. Они не виноваты в том, что мы сделали.
Аккес вдруг поднял голову и осмотрелся вокруг. Большинство людей забились по щелям и углам. Некоторые женщины рыдали над мёртвыми, и кто-то пытался, с опаской оглядываясь в его сторону, увести их прочь. Были и те, кто всё ещё держал в руках оружие, прикрывая других. Аккес даже отстранённо подумал о том, что это достойно уважения, учитывая, что они пытаются быть сильными, хотя в глазах был тот же страх, что и у остальных. Заметил он также и тех, кто ещё присутствовал в тот день. Ярость вновь запылала в нём.
— Вы ничтожные животные! — кричал он. — Как вы можете руками, которые все обагрены деткой невинной кровью, держать собственных детей? Как вы можете этими руками прикасаться к собственным женщинам?!!
— Прошу, не убивай детей, — все еще плакал талем, лежавший рядом на земле. Он закрыл ладонями лицо, пытаясь унять слезы. — ...только не детей...
Аккес, который всё ещё не чувствовал собственных слез, всё с той же ненавистью посмотрел на него.
— Их стоило бы убить на ваших глазах, чтобы вы поняли, каково это... — выплюнул он эти слова. — Но я не хочу быть таким же монстром, как вы.
Он отошел на шаг, и люди в страхе метнулись по сторонам. Даже мужчины, некогда сильные и смелые воины, боялись к нему приблизиться. К высокому худощавому мальчишке, который, однако, был способен разорвать их на куски. И все, как один, смотрели на него с ужасом, особенно когда поняли, из-за чего он здесь.
А Аккес вдруг почувствовал, как его резко покинули силы.
— Вы ничтожества, — проговорил он уже тише. — Жалкие... твари...
— Прошу, не убивай папу, — послышался писк рядом, и, оглянувшись, Аккес увидел мальчишку, примерно такого же возраста, какого был он сам в тот злосчастный день. Мальчонка вцепился в одежду отца и рыдал, глотая слезы. А его отец пытался отцепить его пальчики от себя и прогнать прочь. И заметив, как Аккес обратил на них внимание, с ужасом побледнел.
Ему не было жалко этого мальчонку и тем более ему не было жалко этого ничтожного старика, который умолял о пощаде, но что-то внутри него словно оборвалось. Он понял, что не существовало того воплощения зла, которого он все это время боялся. Их сделал такими страх. За себя или за своих близких? Не важно. Это всего лишь глупые, жадные люди, которые из-за невежества творят жестокие вещи.
И их смерть ничего не изменит.
— Я не буду вас убивать, — проговорил Аккес, опуская руки. — Вы уже уничтожили меня... Я не хочу повторения. Пусть это закончится здесь...
И развернувшись, он пошел обратно. К его удивлению, никто не попробовал его остановить или убить. Все шарахались от него. И он лишь краем уха услышал разговор о том, как кто-то спросил, кто он такой, на что получил ответ: "Это Лесная Месть".
Но ему было все равно, как его называют. Он был опустошён. Ещё недавно переполненный силами и энергией, он еле переставлял ноги. Скрывшись в лесу, он шёл еще какое-то время, пока не упал на колени, выбившись из сил.
Ударив несколько раз кулаками в землю, он зарыл лицо в траву и закричал, даже не пытаясь сдержаться. Сырая земля забивала его ноздри, а трава попадала в рот наполняя его своим горьким соком, но ничего этого он чувствовал, поливая и без того сырую почву своими слезами. Его крик, полный гнева и отчаяния, эхом разносился по округе, леденя кровь любого, кто мог его слышать. А он продолжал яростно впечатывать кулаки в землю даже тогда, когда кричать больше не осталось сил, и из горла слышался только хриплый стон.
Треснувшая маска из медвежьего черепа находилась рядом. Она повредилась, когда упала на землю, ударившись о небольшой камень. Расколовшись пополам, она словно сообщала о том, что выполнила свой последний долг.
Аккес так и лежал, выплакивая ещё текущие слезы, и даже не заметил, как слегка светящаяся фигура вдруг показалась среди деревьев. Подойдя ближе, дракон присел рядом с ним и начал тихонько гладить по волосам плачущего юношу. Все было почти так же, как и восемь лет назад, когда они впервые встретились.
И опять новая жизнь началась.
Когда Деко говорил, что содеянное изменит его, Аккес и представить не мог, насколько сильны будут эти изменения. Не все пришли сразу. Некоторые, как снежные комы, накапливались со временем.
Заснув на руках дракона, он проспал несколько дней, а когда очнулся, то они каким-то образом оказались уже у своей пещеры. И поначалу казалось, что ничего особенного не произошло. Он так же делал вылазки в лес на небольшие расстояния, так же собирал ягоды и орехи, выслеживал лис и оленей. Только вот никого больше не убивал. Руки его, словно заговорённые, начинали дрожать каждый раз, как только он думал о смерти и крови.
Дракон тоже вел себя по-другому. Он почти все время сидел неподвижно на одном месте, прикрыв глаза. На любые вопросы отвечал, что медитирует, и просил Аккеса не лезть к нему. Деко еще раньше рассказывал ему, что пробует заглянуть в будущее, чтобы понять, как им действовать дальше. Его силы со временем начинали восстанавливаться, хотя и медленно, и он всё чаще и чаще мысленно "улетал" в будущее, как будто пытаясь что-то там найти.
Они не обсуждали то, что произошло в той деревне. И Аккес был этому рад, так как меньше всего ему хотелось об этом вспоминать. Тем не менее, иногда Аккес замечал у Деко пытливый взгляд, как будто он чего-то ждет. Удобного момента, может быть... Или того, чтобы Аккес сам первым начал разговор, когда будет готов...
Однако изменилось и ещё кое-что.
К их пещере начали выходить другие люди. Словно какая-то невидимая стена внезапно рухнула и открылась широкая тропинка к великому дракону.
Мужчины, женщины, даже дети... В основном это были талемы, но иногда появлялись и жители равнины, неизвестно как здесь оказавшиеся. Аккес поначалу даже решил, что талемы выследили его и пришли мстить за убитых им людей. Но Дракон вовремя рассказал ему, что сам призывает странников. Тех, кому нужна помощь, и тех, кто сможет помочь им.
Первой, кто явился к их пещере, как ни странно, была женщина. Уйдя в лес по грибы, она заблудилась и второй день бродила вокруг, уже прощаясь с жизнью. Аккес, хоть и зная, что она никак не может ему навредить, даже если попытался, все равно держался от нее подальше все те несколько дней, которые она оставалась рядом с Деко. Дракон залечивал ее раны и слушал истории, которые она могла рассказать. Так как окружающий мир был ему совершенно незнаком и ему требовались хоть какие-то знания, для того чтобы начать поиски нужных ему талисманов.
Женщина с удовольствием рассказывала все, что знала. Это была несущественная малость по сравнению с ее жизнью. Тем более что устоять перед обаянием Дракона было сложно. Его сияющее лицо и улыбка были по-настоящему очаровательными. И любой, пообщавшись с ним, волей-неволей проникался симпатией. Но уже немолодая женщина была бы благодарна не менее, даже если бы Дракон был уродом, каких поискать.
Только вот странный юноша, который вроде был рядом, но постоянно прятался, ее немного смущал. А Аккес старался даже близко не подходить к пещерам, опасаясь, что женщина увидит его. Однако он еще помнил, каково жить среди людей. Какими теплыми и ласковыми бывают руки матери. И, сам не понимая почему, он все возвращался и возвращался к пещере, чтобы хотя бы издалека за ней понаблюдать. Эта женщина не была похожа на его мать, но у нее была похожая улыбка. И ему казалось, что подойди он к ней, она так же как слегка нахмурится, будто собирается его за что-то пожурить, а потом ласково потреплет за голову и позовет есть.
Но он не решался подойти, так как слова того жалкого старика оставили свой отпечаток в его душе.
"...таких, как они, не должно существовать на свете... мы боялись..."
И он просто наблюдал за ней из тени деревьев, боясь, что если она его увидит, то ее лицо исказится от страха и гнева. Что, несмотря на свою слабость и недавнюю улыбку, она тоже поднимет оружие и попытается его убить.
Когда их гостья, наконец, собралась возвращаться домой, он заранее притащил к пещере горсти разных орехов и ягод ей в дорогу. И долгое время издали сопровождал её, контролируя, чтобы с ней ничего не случилось. Чтобы никто не напал и не обидел. Это был первый раз, не считая их путешествия с Драконом, когда он зашел так далеко от пещеры. А когда он вернулся, то повалился спать, чувствуя грусть и опустошение.
Деко, который все прекрасно видел, очередной раз вздохнул, понимая, что разговоры тут бесполезны: Аккес только ещё сильнее замыкался в себе. И только время всё расставит по местам. Он со свой стороны может только попытаться найти лучший для этого путь.
Потом начали приходить и другие люди. И Аккес в такие моменты каждый раз уходил в лес, хотя в большинстве случаев продолжал незаметно наблюдать за тем, что творится у пещеры. Он отрастил волосы, чтобы те закрывали его лицо, на случай если его все же заметят, ведь людей прибывало все больше, и оставались они все дольше. А ему приходилось хоть ненадолго, но возвращаться в пещеру к Деко.
Вид его был поистине пугающим, и он даже наслаждался тем, как люди, увидев его, шарахались в стороны. Еще бы им его не бояться, он двигался настолько бесшумно, что его замечали только когда он проходил мимо. А внешность его была если не пугающая, то отталкивающая точно. Меховая накидка и штаны из свалявшейся шерсти уже непонятно какого животного. Обувь он или не носил, или надевал что-то мягкое, чтобы было удобно лазить по деревьям. Широкий лук за спиной, два старых кинжала, один из которых со сколом и трещиной вдоль дола, другой и вовсе с зарубинами на лезвии. Даже для охоты они были уже непригодны, не то, что для боя. Но Аккес продолжал их носить, хотя бы для устрашения. Пусть знают, что он так просто не сдастся. Но самым впечатляющим были волосы. Длинные, грязные и отросшие почти до середины спины, они причесывались раз в несколько дней. И то только когда Деко его поймает и несколько раз напомнит. Только уходя в лес, он как-то прибирал их, открывая свое лицо. Животным и деревьям нет дела до того, кто он. Но когда возвращался, он всегда распускал, прикрывая глаза, а то и вовсе все лицо. К счастью, это не особо мешало ему передвигаться.
Но все это было лишь показухой, так как долгое время, с тех пор, как он вернулся, его рука не поднималась даже для того, чтобы убить мелкого грызуна. У него был просто ступор от вида крови. Потому из леса он в основном приносил грибы да ягоды, но никак не свежую дичь. И пересилить себя он смог только когда на него напали дикие волки.
То ли он забрел на их территорию, то ли они в поисках добычи ближе подошли, но стая, хоть и небольшая, рискнула напасть на человека, и Аккесу пришлось достать свои треснувшие и покорёженные кинжалы. Всё-таки навыки охотника в него впечатались намертво. Выжить в этой схватке ему помогло также гибкое тело и скорость реакции.
Их было четверо. По крайней мере тех, кого он убил. Возможно, остальные отступили, возможно, их и вовсе не было. В пылу схватки ему казалось, что их не меньше десятка. Но считать не было времени: на него словно напала пелена, когда он, размахивая кинжалами, вновь и вновь проливал кровь своих врагов.
В сознание он возвращался медленно и мучительно. И, даже когда опасность миновала, он все ещё стоял с покорёженным кинжалом в одной руке и с пустой рукояткой, которая лишилась своего лезвия, в другой. Но когда осознание вернулось к нему, всё, что он почувствовал, — это влажные от слез щеки и... пустоту.
Не было больше ни гнева, ни ярости. Ни жалости, ни облегчения. Все пропало. Только мысль о том, что враг повержен, а оружие окончательно пришло в негодность.
Дракон был прав. Он изменился.
Когда напали волки, он хотел только защитить свою жизнь. Однако опять под воздействием эмоций он потерял контроль... Но, похоже, именно это и показало его настоящую сущность. Сущность безжалостного убийцы. И теперь он такой...
Неужели именно это его новый пусть? А все это время он пытался отрицать то, что его настоящее призвание — убивать?..
Аккес посмотрел на свои кровавые руки и бесстрастно вытер влажную щеку, не осознавая, что таким образом испачкал лицо в волчьей крови. Он был на удивление спокоен, хотя совсем недавно ничего не видел от переполнявшей его бесконтрольной ярости, которая, казалось, выжгла в нем все остальные чувства. Он понимал, что в таком состоянии способен на вещи гораздо более ужасные... И он не хотел, чтобы подобное когда-либо повторилось.
Бросив последний взгляд на тела у своих ног, он принял на удивление легкое решение.
Нет эмоций — нет проблем.
И холодная пустота разлилась по его телу, принося с собой странную лёгкость. Никаких больше переживаний, никаких внутренних конфликтов, никаких сожалений. Принимать решения и идти к своей цели, не обращая ни на что постороннее внимания. Некоторым и этого не дано. А ему вполне достаточно.
Собрав в заплечную сумку испорченное оружие и пустую рукоять, он развернулся и пошел обратно к пещере.
Он не стал срезать шкуру волков или брать зубы, да и мясо хоть и жёсткое, для еды пригодно.
Нет.
Это делают охотники.
А он теперь — убийца.
Когда Аккес вернулся в лагерь, он впервые чувствовал себя тем чудовищем, каким его считали те, кто там находился. Весь грязный и в крови, он шёл прямо к Дракону, которому нужно было только глянуть в бесстрастные глаза подошедшего к нему мальчишки, чтобы понять, что произошло.
— С тобой все в порядке? — спросил Деко, хотя, конечно, знал ответ.
— Мне нужно оружие, — только и сказал Аккес.
Дракон грустно опустил голову. Внутри него все еще теплилась надежда, что всё образуется и этот мальчик, который пришёл к нему, станет таким, как прежде. Но, видимо, некоторые вещи нельзя просто проигнорировать и отпустить.
— У меня больше нет оружия, — сказал он. — Я отдал тебе все, что у меня было.
Аккес присел рядом с ним и вытряхнул содержимое своего мешка.
— Они и так были слишком стары. — Он указал на то, что осталось от его кинжалов.
В этой пещере хранилось много разных вещей. Что-то с течением времени испортилось, что-то и вовсе рассыпалось в прах, но было и то, что сохранилось даже через века. И эти клинки были одни из немногих, что еще могли применяться по назначению, но оказалось, время повлияло и на них.
— Тебе действительно так уж нужно это? — спросил Дракон.
— Да. Я должен чем-то сражаться. Ты же сам знаешь, что теперь я не просто человек и не могу жить как раньше. Теперь я тот, кто убивает. — Он посмотрел на свои руки в запекшейся крови. — Сегодня я это понял.
— Ух, ничего себе. Еще такой малыш, а уже мечтает стать убийцей! — раздался со стороны насмешливый голос. И Аккес дернулся от неожиданности. Он-то думал, что наедине с Драконом. Юноша недовольно поджал губы, ему не нравилось то, что кто-то смог остаться незамеченным. От такого можно было ожидать что угодно, вплоть до ножа под рёбра. Привычным движением перекинув часть волос, чтобы прикрыть лицо, он попытался рассмотреть говорившего.
Деко тоже повернулся к гостю, но лишь вежливо склонил голову, никак не прореагировав на бесцеремонное вмешательство.
— Я не мечтаю. Я уже им являюсь, — ледяным голосом произнес Аккес.
— Сильные слова, — вновь сказал незнакомец и, приподнявшись с камня, на котором сидел, прихрамывая, вышел из тени. На нем была одежда охотника и разрисованное тело, как у талемов. На лице, однако, не было никакого рисунка. А Аккес уже знал, так как часто не только наблюдал за приходящими людьми, но и слушал их разговоры, что лицевые рисунки отображают у них самое дорогое. Сам он считал глупым всему свету показать то, за что готов отдать жизнь. Враги ведь не погнушаются этим воспользоваться.
Талем подошел ближе и цепким взглядом уставился на юношу.
— И кого же ты убил? — спросил он после минутной паузы. — На тебе кровь животного, а это не считается. Настоящие убийцы — это те, кто смотрит на свою жертву и замечает то мгновение, когда в её глазах вспыхивает страх перед смертью. Наслаждается тем, что жертва понимает, кем он является и зачем пришел. И внимательно смотрит в глаза этому человеку, когда жизнь покидает его тело. С тобой такое случалось?
— Восемь раз, — четко произнёс Аккес, смело смотря в глаза странному человеку. Он не мог понять, что от него надо этому талему. Или он просто решил похвастаться своими знаниями и силой?
— Ох, — усмехнулся охотник, как будто и так знал, что таким будет ответ. — Так кого же ты убил? За что?
— Я убил талемов, которые уничтожили мой род, — ему было неприятно об этом говорить, но он чувствовал странную потребность что-то доказать. Хотя понимал, что говорить человеку, что убил его сородичей, не самая хорошая идея, его это не особенно волновало. Словно настал тот самый момент, когда надо говорить всё, как есть, и будь что будет.
— Что, прямо всех так взял и убил? — спросил охотник, никак не показывая свою злость или негодование. Будто они говорят совершенно о посторонних людях. Хотя кто знает, может, для него они и были посторонние.
— Не всех.
— Почему же не всех?
Аккес замолчал, так как даже себе он не мог ответить на этот вопрос.
— Почему ты ушел и не добил остальных? Ты ведь мог, не так ли?
— Я ушел...
— Почему?
— Зачем ты меня спариваешь?!! — вновь окинул взглядом он своего мучителя. Несмотря ни на что, некоторые воспоминания все ещё причиняли ему боль. Теперь, возможно, не такую сильную, но все еще ощутимую. И его выводило из себя то, что кто-то другой пытается насильно вырвать их из него.
— Хочу понять, что заставило тебя отступить от мести, — спокойно ответил охотник, все так же пристально глядя на него. — Неужели сострадание?
— Нет! — тут же ответил Аккес, и лицо его исказилось от презрения. — Я убивал отцов на глазах их жен и детей, меня не останавливали ни слезы, ни плачь. Это не сострадание.
— Так что же? Мой кровожадный друг?
— Я просто...
Аккес опять замялся. Он просто понял и смирился с тем, что произошло, и ему совсем не хотелось анализировать все это и давать объяснения. Хотелось просто забыть... Но талем не собирался так просто его опускать. Было такое впечатление, что он вцепился в него мертвой хваткой и не отпустит, пока не получит свое. Подняв голову, Аккес посмотрел на дракона в надежде, чтобы тот поможет ему выпутаться, погонит этого странного человека.
Но Деко просто стоял и смотрел. Он тоже ждал ответа.
— И что теперь? — послышался настойчивый голос талема. — Ты думаешь вернуться и добить тех оставшихся?
— Нет, — ответил Аккес и вновь посмотрел на охотника. Посмотрел прямо в глаза, не собираясь ни юлить, ни убегать. Если от него требуют вывернуть душу наизнанку, что ж... ладно. Но он это сделает, гордо подняв голову, не стыдясь, не скрываясь и уж тем более не оправдываясь. — Мне больше нет до них дела.
— То есть ты оставишь жить тех людей, которые убили твоих родных?
— Чего ты хочешь? Чтобы я пошел и прирезал их?
— Я хочу знать, почему ты этого не сделал в первый раз? — сказал охотник и почему-то усмехнулся.
— Потому что они жалки и ничтожны. Трусливые маленькие люди, — нахмурившись, Аккес сжал кулаки.
— Это причина как раз для того, чтобы не уходить. — Охотник кивнул и опять хитро на него посмотрел. — Но ты... ушел.
— Я хотел их всех убить. Медленно и жестоко! Но они всего лишь жалкие люди, погрязшие в своих страхах и жадности. Какой смысл мстить глупцам, которые даже не осознают своей глупости? Вот пусть и гниют в своих землянках, выращивая собственные страхи, если им так хочется, а я больше не хочу иметь с ними ничего общего.
— Но ведь они по твоим словам убили твой род. И ты причислил себя к убийцам.
— Теперь это мое предназначение. Но я не буду монстром, который убивает просто так или из страха.
Охотник замолчал, но продолжал пристально смотреть на Аккеса, а сам он вдруг почувствовал, что хватка ослабла, его больше не держат. Бросив быстрый взгляд в сторону Деко, который стоял, глубоко о чем-то задумавшись, он поспешил уйти из пещеры. Ему не нравился этот талем. Странный он.
— Не стоило на него давить, — медленно проговорил Дракон, как только Аккес покинул пещеру.
— Прости, Великий. — Охотник поклонился. — Мое любопытство было сложно удержать. Не каждый день встречаешь такого, как он. Он меня удивил. Одно то, что он не перекинул свою ненависть на всех талемов, уже необычно. А тут еще и такое...
— Если ты узнал все, что хотел, тебе лучше уйти.
— Конечно, Великий.
И, ковыляя, охотник тоже пошел на выход. Лицо его было задумчиво, но в то же время на нем виднелась легкая улыбка. Он явно был чем-то доволен.
Продолжение главы в комментариях
Далее... (Пишется или уже редактируется)
@темы: Мое родное *_*, Четвертая Жрица
-
-
01.12.2014 в 01:01-
-
01.12.2014 в 01:02-
-
01.12.2014 в 01:02